Неточные совпадения
Так, томимый голодом в изнеможении засыпает и видит перед собою роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче; но только проснулся —
мечта исчезает…
остается удвоенный голод и отчаяние!
Я вскочил на четвереньки, живо представляя себе ее личико, закрыл голову одеялом, подвернул его под себя со всех сторон и, когда нигде не
осталось отверстий, улегся и, ощущая приятную теплоту, погрузился в сладкие
мечты и воспоминания.
Он понимал, что у этих людей под критикой скрывается желание ограничить или же ликвидировать все попытки и намерения свернуть шею действительности направо или налево, свернуть настолько круто, что критики
останутся где-то в стороне, в пустоте, где не обитают надежды и нет места
мечтам.
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей любовью к нему, если от этой любви
оставалось праздное время и праздное место в сердце, если вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ в его голове и воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она впадала в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало в сердце, отрезвляло ее от
мечты, и теплый, сказочный мир любви превращался в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся в сером цвете.
Я сказал уже, что он
остался в
мечтах моих в каком-то сиянии, а потому я не мог вообразить, как можно было так постареть и истереться всего только в девять каких-нибудь лет с тех пор: мне тотчас же стало грустно, жалко, стыдно.
Вообще, все эти
мечты о будущем, все эти гадания — все это теперь еще как роман, и я, может быть, напрасно записываю; пускай бы
оставалось под черепом; знаю тоже, что этих строк, может быть, никто не прочтет; но если б кто и прочел, то поверил ли бы он, что, может быть, я бы и не вынес ротшильдских миллионов?
Странное, однако, чувство одолело меня, когда решено было, что я еду: тогда только сознание о громадности предприятия заговорило полно и отчетливо. Радужные
мечты побледнели надолго; подвиг подавлял воображение, силы ослабевали, нервы падали по мере того, как наступал час отъезда. Я начал завидовать участи остающихся, радовался, когда являлось препятствие, и сам раздувал затруднения, искал предлогов
остаться. Но судьба, по большей части мешающая нашим намерениям, тут как будто задала себе задачу помогать.
А вот и обратная сторона парадокса: западники
оставались азиатами, их сознание было детское, они относились к европейской культуре так, как могли относиться только люди, совершенно чуждые ей, для которых европейская культура есть
мечта о далеком, а не внутренняя их сущность.
Если же вы и со мной теперь говорили столь искренно для того, чтобы, как теперь от меня, лишь похвалу получить за вашу правдивость, то, конечно, ни до чего не дойдете в подвигах деятельной любви; так все и
останется лишь в
мечтах ваших, и вся жизнь мелькнет как призрак.
Таков
остался наш союз…
Опять одни мы в грустный путь пойдем.
Об истине глася неутомимо, —
И пусть
мечты и люди идут мимо!
Серафима даже заплакала от радости и бросилась к мужу на шею. Ее заветною
мечтой было переехать в Заполье, и эта
мечта осуществилась. Она даже не спросила, почему они переезжают, как все здесь
останется, — только бы уехать из деревни. Городская жизнь рисовалась ей в самых радужных красках.
И вот, в тот момент, когда мы уже догнали эту
мечту, когда мы схватили ее вот так (Его рука сжалась: если бы в ней был камень — из камня брызнул бы сок), когда уже
осталось только освежевать добычу и разделить ее на куски, — в этот самый момент вы — вы…
И в нем тотчас же, точно в мальчике, — в нем и в самом деле
осталось еще много ребяческого, — закипели мстительные, фантастические, опьяняющие
мечты.
Вглядываясь в жизнь, вопрошая сердце, голову, он с ужасом видел, что ни там, ни сям не
осталось ни одной
мечты, ни одной розовой надежды: все уже было назади; туман рассеялся; перед ним разостлалась, как степь, голая действительность. Боже! какое необозримое пространство! какой скучный, безотрадный вид! Прошлое погибло, будущее уничтожено, счастья нет: все химера — а живи!
Так что предсказание о том, что придет время, когда все люди будут научены богом, разучатся воевать, перекуют мечи на орала и копья на серпы, т. е., переводя на наш язык, все тюрьмы, крепости, казармы, дворцы, церкви
останутся пустыми и все виселицы, ружья, пушки
останутся без употребления, — уже не
мечта, а определенная, новая форма жизни, к которой с всё увеличивающейся быстротой приближается человечество.
А потом он привык,
остался при своих
мечтах, при нескольких широких мыслях, которым уж прошло несколько лет, при общей любви к науке, при вопросах, давно решенных.
Узнав рядом горьких опытов, что все прекрасные
мечты, великие слова
остаются до поры до времени
мечтами и словами, он поселился на веки веков в NN и мало-помалу научился говорить с расстановкой, носить два платка в кармане, один красный, другой белый.
Она пожала ему руку так дружески, так симпатично и скрылась за деревьями. Круциферский
остался. Они долго говорили. Круциферский был больше счастлив, нежели вчера несчастлив. Он вспоминал каждое слово ее, носился
мечтами бог знает где, и один образ переплетался со всеми. Везде она, она… Но
мечтам его положил предел казачок Алексея Абрамовича, пришедший звать его к нему. Утром в такое время его ни разу не требовал Негров.
Если
останутся такие мужики,
мечты мои никогда не сбудутся», подумал он, испытывая досаду и злобу на мужика за разрушение его планов.
Если конец приходит очень поздно, если человек начинает понимать, чего ему нужно, тогда уже, когда большая часть жизни изжита, — в таком случае ему ничего почти не
остается, кроме сожаления о том, что так долго принимал он собственные
мечты за действительность.
Когда-то я мечтал о духовной деятельности, воображая себя то учителем, то врачом, то писателем, но
мечты так и
остались мечтами.
А потому не понимают: 1) что почва, на которой они когда-то стояли, давно изменилась; 2) что речи, которыми они призывали к движению, сделались общим местом; 3) что цели, осуществление которых они считали заветной
мечтой жизни,
остались позади и заменены другими, хотя и составляющими естественное их продолжение, но все-таки имеющими некоторую от них отличку.
Ипполит. Сулит большое награждение. Только, если на него надеяться, надо будет при своей
мечте в больших дураках
остаться.
Емелька только чесал в затылке. И новая изба, и лошадь, и шуба
остались неисполнимой
мечтой…
Старательно и добросовестно вслушиваясь, весьма плохо слышал он голоса окружающего мира и с радостью понимал только одно: конец приближается, смерть идет большими и звонкими шагами, весь золотистый лес осени звенит ее призывными голосами. Радовался же Сашка Жегулев потому, что имел свой план, некую блаженную
мечту, скудную, как сама безнадежность, радостную, как сон: в тот день, когда не
останется сомнений в близости смерти и у самого уха прозвучит ее зов — пойти в город и проститься со своими.
Мечты эти так и
остаются мечтами, пока в основании их нет положительного знания и серьезного исследования предмета, на который
мечты эти обращаются.
И Ангел строгими очами
На искусителя взглянул
И, радостно взмахнув крылами,
В сиянье неба потонул.
И проклял Демон побежденный
Мечты безумные свои,
И вновь
остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!..
В музыке еще труднее провести обыкновенные подразделения; если отнесем марши, патетические пьесы и т. д. к отделу величественного; если пьесы, дышащие любовью или веселостью, причислим к отделу прекрасного; если отыщем много комических песен, то у нас еще
останется огромное количество пьес, которые по своему содержанию не могут быть без натяжки причислены ни к одному из этих родов: куда отнести грустные мотивы? неужели к возвышенному, как страдание? или прекрасному, как нежные
мечты?
Я никогда до того времени не замечал такой изменчивости в настроении матери. То и дело, обращаясь к своему болезненному состоянию, она со слезами в голосе прижимала руку к левой груди и говорила: «Рак». От этой мысли не могли ее отклонить ни мои уверения, ни слова навещавшего ее орловского доктора В. И. Лоренца, утверждавшего, что это не рак. В другую минуту мать предавалась
мечте побывать в родном Дармштадте, где
осталась старшая сестра Лина Фет.
Он в одном месте своих записок сравнивает себя с человеком, томимым голодом, который «в изнеможении засыпает и видит пред собою роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче… но только проснулся,
мечта исчезает,
остается удвоенный голод и отчаяние…» В другом месте Печорин себя спрашивает: «Отчего я не хотел ступить на этот путь, открытый мне судьбою, где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное?» Он сам полагает, — оттого что «душа его сжилась с бурями: и жаждет кипучей деятельности…» Но ведь он вечно недоволен своей борьбой, и сам же беспрестанно высказывает, что все свои дрянные дебоширства затевает потому только, что ничего лучшего не находит делать.
Они знают, что боготворимые
мечты, все идеалы их как-то не истинны, чувствуют неловкость, несвязность и
остаются при этой неловкости, могут
остаться.
Мы видели, какие печальные обстоятельства встретили Бешметева на родине, видели, как приняли родные его намерение уехать опять в Москву; мать плакала, тетка бранилась; видели потом, как Павел почти отказался от своего намерения, перервал свои тетради, хотел сжечь книги и как потом отложил это, в надежде, что мать со временем выздоровеет и отпустит его; но старуха не выздоравливала; герой мой беспрестанно переходил от твердого намерения уехать к решению
остаться, и вслед за тем тотчас же приходила ему в голову заветная
мечта о профессорстве — он вспоминал любимый свой труд и грядущую славу.
И долго все присутствовавшие
оставались в недоумении, не зная, действительно ли они видели эти необыкновенные глаза, или это была просто
мечта, представшая только на миг глазам их, утружденным долгим рассматриваньем старинных картин.
Она была в тех летах, когда еще волочиться за нею было не совестно, а влюбиться в нее стало трудно; в тех летах, когда какой-нибудь ветреный или беспечный франт не почитает уже за грех уверять шутя в глубокой страсти, чтобы после, так для смеху, скомпрометировать девушку в глазах подруг ее, думая этим придать себе более весу… уверить всех, что она от него без памяти, и стараться показать, что он ее жалеет, что он не знает, как от нее отделаться… говорит ей нежности шепотом, а вслух колкости… бедная, предчувствуя, что это ее последний обожатель, без любви, из одного самолюбия старается удержать шалуна как можно долее у ног своих… напрасно: она более и более запутывается, — и наконец… увы… за этим периодом
остаются только
мечты о муже, каком-нибудь муже… одни
мечты.
— Да, — заговорил опять Пасынков, — это объяснение с ней… я его никогда не забуду. Вот когда я узнал, вот когда я понял, что значит давно мною избранное слово: Resignation. Но все же она
осталась моей постоянной
мечтой, моим идеалом… А жалок тот, кто живет без идеала!
Николай. Ангел мой, Людмила Герасимовна, за прежнее простите меня! А на этот раз я поступлю с вами честно — я вас разочарую. Ваши
мечты так
мечтами и
останутся; спасти меня невозможно, у вас нет средств для этого: я затянулся очень глубоко. Вы только себя погубите, и потому лучше посторонитесь с моей дороги. Ни спокойного счастья, ни такой женщины, как вы, я и не стою и желать не умею; мне нужно другое.
Все сильней и сильней развивается в нас мысль, что это мнение о нем — пустая
мечта, мы чувствуем, что не долго уже
остается нам находиться под ее влиянием; что есть люди лучше его, именно те, которых он обижает; что без него нам было бы лучше жить, но в настоящую минуту мы все еще недостаточно свыклись с этою мыслью, не совсем оторвались от
мечты, на которой воспитаны; потому мы все еще желаем добра нашему герою и его собратам.
Думает это бедняга и слезами так и захлебывается. Вот они, заячьи-то
мечты! жениться рассчитывал, самовар купил, мечтал, как с молодой зайчихой будет чай-сахар пить, и вместо всего — куда угодил! А сколько, бишь, часов до смерти-то
осталось?
Во цвете пылких, юных лет
Я нежной страстью услаждался;
Но ах! увял прелестный цвет,
Которым взор мой восхищался!
Осталась в сердце пустота,
И я сказал: «Любовь —
мечта...
Положение Павла Николаевича поистине было трагическое; он не только потерял состояние и был далече отброшен от осуществления заветнейшей своей
мечты, — он
оставался должным разным лицам.
Мечты его были невыспренни, они витали все около его портфеля, около его трудных дел, около Петербурга, где у Висленева
осталась нелюбимая жена и никакого положения, и наконец около того, как он появится Горданову и как расскажет ему историю с портфелем.
И вот я еще при жизни отца и матери — состоятельный человек. Выходило нечто прямо благоприятное не только в том смысле, что можно будет
остаться навсегда свободным писателем, но и для осуществления
мечты о браке по любви.
«Конечно, о шансах на взаимность не может быть и речи. Может ли она, такая прекрасная, полюбить меня, карася? Нет, тысячу раз нет! Не обольщай же себя
мечтами, презренная рыба! Тебе
остается только один удел — смерть! Но как умереть? Револьверов и фосфорных спичек в пруде нет. Для нашего брата, карасей, возможна только одна смерть — пасть щуки. Но где взять щуку? Была тут в пруде когда-то одна щука, да и та издохла от скуки. О, я несчастный!»
Но все это
мечты, в действительности же
оставалось только одно — поскорее уйти, не
оставаться здесь ни одного часа.
Через час он явился с письмом, которое просил отправить, — и,
оставшись у меня пить чай, был необыкновенно словоохотлив и уносился
мечтами далее горизонта.
— Ты мечтал! Но пора мечтаний прошла… Берегись пропустить пору увлечений удовольствиями жизни. Они освежают ум и сердце… Это почти гигиена… Да ведь если ты хочешь
остаться верным себе, своей крайности, ты должен запретить себе даже мечтать, так как
мечта требует осуществления, ты должен изгнать из своего сердца надежду, так как твои надежды преступны с твоей точки зрения.
— Она будет моей! Она должна быть моей! — говорил он сам себе, но при этом чувствовал, что исполнение этого его страстного желания
остается и
останется лишь неосуществимою
мечтою.
С какой целью, быть может, спросит читатель или в особенности очаровательная читательница. Была ли это княжна Людмила Васильевна Полторацкая или Таня Берестова, во всяком случае, она
оставалась очаровательною женщиной, обладание которой было приятною
мечтою графа Иосифа Яновича. Она будет его рабой, когда увидит, что ее тайна в его руках, — это все, чего он мог желать. Для этого стоило поработать.
Как счастлив Антонио своими
мечтами! Чудное дитя судьбы, он в совершенном неведении о том, что для него делается и как о нем хлопочут! Он не знает ни о знатности и богатстве своего отца, ни о том, что этот изверг отказывается от него. Счастливое неведение! пускай в нем и
остается. Это житель рая, пока он не вкусил запрещенного плода. Наша обязанность оставить его в этом очаровании.
Мечты ее обняли его и не хотят более покинуть: ей уж так мало
осталось времени любить его и думать о нем на земле!..